Как Суетолог всех развёл. Дважды

Когда он прибился, я хотела найти ему хозяина. Хотя, нет, сначала я думала, что он больной и старый, и мы просто дадим ему нормально умереть — в смысле, в семье, с тёплой будкой и вкусным питанием. Я так мужу и сказала:

Ну и оставили его. Типа, чтобы умирал нормально, по-человечески. Собака поел, и через пару дней запрыгал на всех четырёх ногах, шерсть помолодела, взгляд тоже… Заглянули мы Собаке в пасть, а там на нас смотрят зубы псового мужчины в самом расцвете лет и жизненных сил. И тут пролетела, лёгким ветерком, эта шальная мысль: откормим и найдём хорошего хозяина.

Но у Собаки были свои планы. Или у собак, всех собак, в смысле Норда, Торта и Собаки. Собака наш план понял и начал орать — так противно-противно, до тошноты и головокружения, просто не затыкаясь. Утро пришло — он орёт. Мы открыли дверь — он орёт. Мы пошли в туалет — он орёт. Мы его гладим — орёт. Вообще, чуть что — сразу в дикий ор. Даже на миску с едой — он опять орёт, но с удивлением и благодарностью. А если не просто ор, то прыжки на всех четырёх ногах одновременно под аккомпанемент весёлого ора.

Мысль найти ему хозяина, особенно хорошего, сразу как-то сама собой улетучилась. Ни один хороший человек не заслужил вот это всё. А нехорошему отдавать Собаку было жалко. Собственно, чуть позже пришло и понимание, отчего это он у нас тут оказался под забором — уж слишком настырно он умеет орать. Во всё собачье горло на весь богатый спектр эмоций. А ещё и пастью щёлкать, если, наконец-то, замолчит.

Где-то через год он превратился в нормальную собаку. Знаете, какую? А вот к нам гости приезжают и спрашивают:

Понимаете, да: они не понимают, почему у него такое имя. Он же в это самое время сидит у моей ноги, смотрит на них своими круглыми глазами и скромно так, неторопливо, не то чтобы ропот, шевелит хвостом — «да, дескать, по-нормальному-то я Сары-Агаш, то бишь Жёлто-деревянный, но эти почему-то решили звать меня Суетолог, ума ни приложу почему». И так хвостом — виль. Медленно виль. Виль-виль.

Но жизнь же это что? Это диалектический процесс. В реку ведь не то что нельзя войти дважды. В принципе, стоя в одной и той же реке, ты, по факту, рассекая собой изменчивое течение, каждую секунду стоишь в разной воде, а вода несётся в океан, ежесекундно переставая быть собой в данной конкретной точке… Про что это я? Да про то, что нельзя вот так раз - всё срастить, а потом пировать на лаврах бесконечно тихого Суетолога. Вот Суетолог не орал, а вот опять как заорёт. А между «а» и «б» торчит его совершенно невинная физиомордия. И мы во всех подробностях наблюдаем, как полтора года назад он развёл нас и наших собак, буквально, как щенков. Технично развёл своим ором. Сейчас даже расскажу, как ему удалось это сделать дважды.

Короче, мы пустили Суетолога домой. Ну как пустили. Мы под Новый год решили причинить ему добро — поймали несмотря на жуткий ор, затащили в дом вопреки жуткому ору, заставили греться у печи, игнорируя настойчивые попытки разорвать нам всем барабанные перепонки. Так, все вчетвером — муж, я и собаки — решили моральную проблему, которая не давала нам всем спокойно жить: вот мы сидим в тёплом доме и смотрим в окно, а там, за окном, сидит Суетолог и тоже куда-то смотрит. Далеко не всегда в окно. Но шерстяные пацаны звали его в дом. А нам как-то по-человечески было стыдно жрать горячие баурсаки с чаем, когда там за окном ходил в темноте Суетолог. Маленький и очень жёлтый.

В доме Суетологу не понравилось. Сначала он ужасно орал, выпучивал глаза, часто-часто дышал и даже сделал фирменную мятую болезную шерсть. Мы в желании сделать ему благо были непреклонны. В январе Суетолог старался вечером близко не подходить к крыльцу, чтобы не угодить обратно в наше уютное гестапо. Но потом как-то втянулся. Суетолог вообще в этом плане интересная собака — для принятия решения иногда ему необходимо немного мягкого, но решительного принуждения. Если тащить волоком квадратную, тяжёлую и орущую собаку можно так назвать.

Короче через месяц мы имели следующую картину: если на улице становилось холодно, перед сном Суетолог поджимал хвост, начинал яростно рычать, брал разбег и забегал в дом… забегал за печку, размазывался по стене и сладко засыпал. И, самое главное — тихо.

А потом муж, как в воду глядя, произнёс своё коронное:

Из-за печки раздался сдавленный ор, такой полухрип утвердительный, которым Суетолог даёт понять о своём присутствии и наличии у него намерений — дескать, к бабке не ходи, так и будет, вот те хрип. Не успел он это сказать, как Суетолог набычился, поджал хвост, зашёлся утробным рыком и совершил, так сказать, разведку боем — прорвался в зал и залетел на коврик маламута, который зовётся «коечка». Получил люлей и скрылся за печкой. Выход не получился. Но такое его никогда не останавливало.

Так, добротой своей душевной мы устроили дома форменный бардак — теперь у нас есть Суетолог в смешанных чувствах. Иногда он решает, что ему дома страшно, что он дворовая собака, что ему нужно вести патрулирование участка и, выпучив глаза, убегает на пилораму, чтобы мы его не затащили в дом, сопровождая всё это топаньем и несгибаемым героическим ором.

Иногда он решает, что сегодня он домашний и будет спать, размазавшись по стене, конечно, сообщая нам об этом ором… но полным нежности и решительности. Иногда эта замечательная идея приходит в его жёлтую голову среди ночи, и он начинает душещипательно орать нам в окно. Иногда мы делаем вид, что все спим, тогда он бегает вокруг дома и орёт во все окна. Орёт последовательно и деловито. А иногда, иногда Торту кажется, что Суетолог оборзел, и он не пускает его домой, но Суетолог не сдаётся и орёт нам из-за ворот с укоризной. Иногда с энтузиазмом орёт внутри дома — вдруг дом погрузится в тишину, и мы забудем, что у нас есть такая замечательная собака. А если не орёт, то отчаянно топает всеми четырьмя ногами. Откуда в таком маленьком организме берётся такой огромный ор?

Мы уже очень давно не хотим искать ему нового хозяина — он такой нам самим даже очень нравится. Особенно тем, как он славно развёл нас на заселение, сначала на территорию, а потом и в дом. Я часто думаю, вот был бы он интеллигентный, так бы и остался в том лесу… куда его уже почти два года назад выкинули предыдущие хозяева. Да и мы бы не забрали, потому что третья собака нам была не нужна — я так и говорила себе: «Третья собака нам уже точно не нужна». Я и сейчас понимаю, что если мыслить рационально, то не нужна… но мы уже так привыкли к его воплям, что без них таёжная тишина тяжело давит на уши. А Суетолог таки добился своего — стал домашним.